Да, любим мы на площадях лезгинку поплясать, пострелять на свадьбах в воздух, девушек очень любим (кто из мужиков не имеет этого греха – пусть первым бросит в меня камень: я найду, что сказать про его ориентацию), да и повоевать никогда не прочь. В общем и целом – достаточно безобидные проявления всё той же кавказской ментальности, обусловленной горячим южным темпераментом и, как утверждают вредители-генетики, тяжёлой наследственностью и суровыми условиями жизни наших воинственных (потому, собственно, и воинственных) предков.
Есть, безусловно, и несколько иные «проявления», которые к темпераменту отношения вроде бы не имеют, да и напрямую увязать их с какой-то спецификой именно кавказской ментальности достаточно сложно. Взять хотя бы наше уже в какой-то мере повсеместное увлечение блатом.
Справка:
Блат (от идиш blat – «посвящённый, согласный»; или польск. (воровск.) blat – «взятка»; или от нем. die Blatt – «бумажные деньги») – жаргонное слово, которым в СССР обозначали знакомства или связи, используемые в личных целях.
Нынешнее значение слова «блат» – полезные связи, знакомства, благодаря которым можно получить какие-то блага в обход общепринятых правил и законов, как правило, в ущерб интересам общества или государства. «По блату» – благодаря выгодному знакомству, через «нужных» людей.
Откровенно говоря, хоть я и коренной кавказец, но танцевать так и не научился – то одно мешало, то другое. Да и патроны зазря переводить не стану – женятся у нас часто и широко, на все свадьбы пороху не напасёшься. Но уж если появляется возможность «получить какие-то блага», да ещё «в обход общепринятых правил и законов», я её ни за что не упущу, благо полезными знакомствами и весьма необходимыми в нынешних кавказских реалиях родственными связями уже обзавёлся.
В здоровом теле – здоровый аппетит
Поначалу, конечно, было сложно – сказывались издержки поганого «совкового» воспитания: то «не убий», то «не укради». Но со временем пообвыкся, смирился с новым идеологическим ориентиром – «Хапни больше – проживешь дольше». И, знаете, стало неплохо получаться. Как-то пару лет назад мой аппендицит напомнил о своем рудиментарном существовании. Скрутило так, что даже суровый дед-фронтовик, дотоле никогда не проявлявший избытка чувств к своему многочисленному потомству, умостился на кресле рядом с кроватью и начал на память пересказывать «Повесть о настоящем человеке», дабы укрепить мой боевой дух. Родные, переполошившись, кинулись вызывать «скорую», но я твёрдым голосом пресёк ненужную, на мой взгляд, суету:
– На «скорой» не поеду! Эти коновалы меня точно прирежут или потом ножницы в животе забудут… Звоните Фатиме!
Двоюродная сестра Фатима работала медсестрой в какой-то из районных больниц и на сигнал бедствия откликнулась практически сразу:
– Ждите, я перезвоню!
Почти четыре часа я безмолвно страдал под заунывное шамканье деда, обречённо дожидаясь, когда Фатя поговорит со своим «завом», тот позвонит родичу в Минздрав, тот свяжется с кем-то из приёмной республиканской больницы, те отыщут какого-то жутко популярного, а потому страшно занятого хирурга, который должен будет собственноручно лишить меня аппендикса. В конце концов, с грехом пополам дотянув до операции («…ещё минут 10-15, и нам не удалось бы вас спасти – перитонит, заражение и ... «летательный исход»), я обрёл заслуженный покой на больничной койке: «Да, Куртадзе сам резал – ему из Минздрава звонили... А то, знаешь, эти коновалы»...
Ученье – свет, а неучёных тьма
Пристроить внезапно подросшего сына в престижную прогимназию тоже не составило большого труда. Несмотря на то, что престижность этого учебного заведения вызывала вполне определённые сомнения – программы и учителя такие же, как у всех, но ехать надо на две остановки дальше, а непременные «пожертвования» вполне сопоставимы с зарплатой самого директора гимназии, – мы с женой решили не скупиться. Через её кузена добились встречи с секретаршей таинственного «Самого» (кого конкретно, выяснить так и не удалось), которая, посетовав на проблемы образования и профессионально-неприметным жестом смахнув в ящик стола благодарственный конверт, пообещала удовлетворить тягу нашего недоросля к знаниям.
Я достаю из широких штанин
Поменять обычный загранпаспорт на новый, биометрический, стало для меня едва ли не делом престижа.
– Уже даже Аллочка ездит за турецкими шмотками по «биометрике»! А мы?! – дрожащим от праведного гнева голосом мотивировала необходимость этой тягомотной процедуры тёща. – Сколько можно?
С учётом того, что из всей семьи за границей (на прошлогоднем семинаре племенных овцеводов в Анталье) бывал только я, а тёща вообще дальше Таганрога не выбиралась, её возмущение было вполне понятно. К счастью, жена моего друга детства Стасика работала в миграционной службе и гарантировала оформление в оптимальные сроки:
– Сам понимаешь, придётся отблагодарить кое-кого, чтоб без проволочек. И справки нужно «ускорить» – от ФСБ и судебных приставов. У тебя там есть кто-нибудь?
«Кто-нибудь» в местном УФСБ вскоре отыскался. «Пламенному чекисту», который был другом подруги моей жены, как раз нужен был «свой человек», чтобы перегнать машину из Владивостока. Проштудировав «Правила дорожного движения», я отправился во Владивосток, а друг подруги взялся за «ускорение», обещая «порешать вопросы» и с приставами.
– Были определённые сложности, но у НАС же всё на благо человека! Так что можешь теперь ехать хоть в Гондурас! – многозначительно подмигнул мне чекист, получая ключи от почти нового «японца». – Главное – оттуда вернуться!
От тюрьмы не зарекайся
Накладнее всего оказалось «отмазать» от тюрьмы племянника. Тот, вывозя с базы свой стройматериал, по привычке «прихватил» и полвагона досок соседнего хозяйства. Потерпевший в лице гендиректора акционерного общества, в котором его жена была фактически единственным акционером, удовлетворился возвратом леса и круизом на двоих по Средиземноморью. С остальными (они там «кооперативом» работают, так что родич родичем, а платить надо) пришлось договариваться через знакомого адвоката. На троих – следователь, прокурор, судья – вышла как раз ещё одна сумма иска, да плюс «гонорар» посреднику за содействие.
– Дешевле было бы передачи ему возить! – сурово поджав губы, прокомментировала мои «блатные» потуги жена.
Что выросло, то выросло
На воплощение в жизнь сложной комбинации по спиливанию двух здоровенных ореховых деревьев, доживающих свой век перед родительским домом, ушло почти две недели. Конечно, можно было просто обратиться в «Райзеленхоз», заплатить по таксе и в ус не дуть – всё спилят и вывезут. Но я ж не сирота какой-нибудь, тоже родственники, друзья есть! Позвонил брательнику, тот договорился с шефом (правда, на бартерных условиях): шеф (точнее, его подшефные) занимается вырубкой, а я содействую трудоустройству его недоумка, получившего в подарок к дню рождения вузовский диплом, на госслужбу. Ну, пока я у своего начальства должность пробивал, членов конкурсной комиссии ублажал, да конкурентов-конкурсантов в меру неподходящих для этой должности подыскивал – деревья кое-как спилили. Старики мои остались довольны: достойного человека вырастили, умеет дела делать!
А этот блатной сынок у моего шефа третьим замом стал – я теперь через него «вопросы решаю»…
* * *
К «бабьему лету» мой протеже отправился отдыхать на какие-то импортные минеральные источники (видимо, «Боржом» его почкам уже не помогает), и я как наиболее продвинутый менеджер был направлен в Москву для переговоров по выбиванию крупного федерального транша на весьма сомнительный коммерческий проект. Мои колебания относительно целесообразности поездки («Там же менталитет совершенно иной, по-другому с ними как-то надо!») были развеяны с начальственной непреклонностью: «Ты эти мудрёные словечки забудь! Люди – они везде люди! Из этого и исходи».
Делать нечего… Вооружившись для страховки ящиком кизлярского коньяка (шурин который год на этом заводе орудует), я отправился в столицы.
Уже второй день пребывания в федеральных органах власти убедил меня в прозорливости моего руководителя (дай ему всевышний здоровья и долгих лет жизни!). Многочасовое ожидание в монаршей приёмной завершилось встречей с референтом, который в ходе обильного ужина в ресторане дал полный расклад:
– Ты сам пойми – регионов много, каждый свои проекты продвигает, бизнес-планы защищает. А выбрать надо наиболее оптимальный, необходимый не только какому-то конкретному региону, его жителям, но и всей стране. Ведь бюджетец-то у России-матушки не резиновый! Сечёшь?
Я «просёк» лишь после третьей бутылки, когда меня едва ли не мордой ткнули в незнание основополагающих принципов нашего кавказского менталитета, неуважение к традициям и обычаям моего народа. Спорить было бессмысленно – референт стоял на 15 процентах «отката», как в 41-м под Москвой:
– За меньшее и разговаривать смысла нету. Ваши карачаево-черкесы даже на 20 согласны, но у них сумма проекта на 2 миллиарда меньше… Кстати, Александру Сергеевичу твой коньячок очень понравился. У него, знаешь ли, диета, водочку пить врачи категорически запретили – а тут как раз «междусобойчик» намечается. Надо будет «сделать» пару ящичков…
Через неделю мы встретились вновь – на барбекю. Пили дагестанский коньяк, кабардинскую водку и грузинское вино, ели осетинские пироги, адыгейский сыр, шашлыки по-карски, братались с обойдёнными карачаево-черкесами и сочинскими армянами, приехавшими в «белокаменную» решать вопросы по олимпийскому общепиту, говорили мудрые и проникновенные кавказские тосты, лихо скакали вприсядку под зажигательную лезгинку и прицельно расстреливали звёзды из невесть откуда взявшихся именных стволов. Всё было почти как дома, даже традиционный турий рог в руках «диетчика»-тамады и кубачинский кинжал на его объёмной талии, презентованный высокому гостю директором ресторана.
И только здесь, в самом сердце нашей необъятной Родины, я наконец осознал, что пресловутый «кавказский менталитет» со всеми его «проявлениями» рождается в пределах Садового кольца, и критикуемая на всех уровнях порочная ментальность свойственна, скорее, чиновникам – большим и малым, а вовсе не большим и малым народам!
Утром было плохо… Я вообще спиртное в таких «московских» объёмах потреблять не в состоянии. У нас-то ведь пьют поменьше – ментальность, знаете ли…
