Глядишь, и поумнеет хоть один.
Это я о графоманах говорю. Даже не столько о графоманах вообще, сколько о самой бездарной и безграмотной их части. К сожалению, именно эта их часть является наиболее многочисленной и активной. Причём многочисленной и активной настолько, что иногда создаётся ощущение, будто все, кто пишет в газету или приносит в редакцию свои творения, бездарны и безграмотны.
Я не говорю, что мы в редакциях поголовно даровитые и грамотные. Но элементарные законы русского языка мы всё же попираем не настолько грубо, как некоторые.
К примеру, вот несколько строк из некоего автора (написано, судя по всему, «на смерть» кого-то). Учтите, кстати, что это ещё и стихи! Итак: «Ушёл из жизни человек с высокой честью, Не гордясь своею славой, Не имея в душе греха, Поникнув гордой головой». Хорошо ещё, что не «со свинцом в груди»!
Как видите, не зря я заметил, что это именно «на смерть». Автор даже из лермонтовского «На смерть поэта» строку слямзить не постеснялся! Бедный Михаил Юрьевич!
Не думайте, кстати, что стих – белый. В нём есть рифмы. Во всяком случае, попытки их найти. Так что если он и белый, то не весь: «Не было причины для смерти. Во всех делах преуспевал. Человек высокой культуры и врач, Советы полезные всем давал». Каково? При всём желании «преуспевал» и «давал» я лично считать рифмой не могу. Это примерно как Незнайка рифмовал «палка» и «селёдка»!
Затем следует загадочное: «В час смерти никто над тобой не глумился, Кругом тебя были люди свои…». Без комментариев.
Не подумайте, что я не уважаю покойного или попытки автора выразить свое уважением этому покойному. Но, право слово, попытка сделать это таким способом, по-моему, лежит за гранью понятия об уважении.
Ну, и напоследок (опять с выдернутой из классика строкой): «К твоей могиле, как к роднику, не зарастёт народная тропа. Пока мы живы и наши потомки – Ты будешь славен на века».
А вот поэт-мистик: он накатал балладу про двух ангелов – чёрного и белого. Вот пара строф из «чёрного»: «Я не могу смотреть на счастье И наблюдать за радостью. Я начинаю рвать на части И делать людям гадости. Для этого я и живу. Это мое призвание. Я всё ломаю, гну и рву По своему сценарию». По-моему, очень автобиографично. Я советую автору прислушаться. По-моему, у них с персонажем найдутся одинаковые стремления в части «делать людям гадости». В смысле – призывать читать свои творения.
Вот из него же: «Он к ней в судьбу вошёл внезапно. В ней дар врождённый балерины. И времени ей не хватало На то, чтоб нарушать режимы. В неё вложил немало спонсор, Который к ней неравнодушен. А время тратил он не просто, Ведь получал взамен всё больше». Какая правда жизни!
У следующего автора плоховато с географией. Он свалил в одну кучу ресторан «Сосруко», Голубые озёра (вместе с голубыми елями), Эльбрус, водопады и назвал это «Люблю свой город Нальчик». Мало того: он жестоко поступил с теми, кто ещё надеялся на то, что в Голубых озёрах водятся феи. Их особенно жалко!
«Феи там не водятся В Голубых озёрах И всё до дна видать там Как будто на ладонях. Там ели голубые Нежны как недотрога Там к голове Сосруко Канатная дорога».
Ну и, конечно, военная тематика. К примеру, о Сталинграде. По-моему, так над ним не измывался даже Фёдор Бондарчук: «И был тот бой. И твердь зияла, Она несчастная взахлёб металлом огненным дышала. И, до неё не долетев, снега вскипали и парило, Весь углем город почернев, Был, как гигантское кадило».
И напоследок немного прозы. А то всё стихи, стихи… Орфография и пунктуация автора сохранены со страшной дотошностью: «… Второй рассказ.. …Один редактор любил критику… Но этот злосчастный парень критиковал редактора… Дело в том, что редактор не хотел публиковать материалы Зощенько (переводы на кабардинский язык), так же не хотел опубликовать… зарисовиврачей…Редактор сказал: «Они не эффективные. А Зощенко-вообще не эффективный. Он уже мёртв. Как он дать нам деньги?! нам нужна описание работы арендаторов»… «Дело в том, что арендаторы-дают деньги, консервы» - добавил он. Тогда парень критиковал редактора. Парень сказал: «у тебя много ошибки».
А ещё мне нравится такая вещь: когда подобные авторы приходят, то они суют тебе свои творения и говорят: «Ну, вы тут ещё подредактируйте…». Дорогие мои! Фотограф не может быть пластическим хирургом!
Вот так. Много ошибки, очень много… Чёрт, кажется, и я заразился! И ладно бы это был единичный случай. Нет, это иногда кажется эпидемией. И пусть никто не обижается, но я лично предлагаю посвятить таким писателям в газете колонку и публиковать их там без купюр и псевдонимов. Может, хоть так до них дойдёт…
Чтоб не убивать вас окончательно, закончу нормальными стихами, написанными настоящим поэтом по тому же поводу. Это Леонид Филатов, «Памяти графомана»: «Он все редакции в Москве Стихами отоваривал, Он приносил стихи в мешке И с грохотом вываливал... В тот день, когда его мослы Отправили на кладбище, Все редколлегии Москвы Ходили, лбы разгладивши... Почил великий аноним, Трудившийся до одури. Снимите шляпы перед ним, Талантливые лодыри!!!».