Местную эстраду я не смотрю по телевизору, не слушаю на концертах. Нет, вру! Иногда в праздничные дни, когда в Нальчике проводятся массовые мероприятия, доводится бывать на площадях, где с подиумов перед публикой выступают «звезды». Невольно прислушаешься. Кто-то нравится. Кого-то близко бы к микрофону не подпустил. Но хотят – пусть поют. Чем бы дитя ни тешилось...
Только раньше, во времена ругаемого и поносимого худсовета хоть какой-то отбор репертуара и исполнителей шел. Артисты подразделялись на профессионалов и самодеятельность. Теперь же все – асы. Все, кто поднимается на три ступеньки выше зрительного зала, абсолютно уверены в своей талантливости, гениальности, избранности.
Может, я ошибаюсь, но, ей-богу, такое складывается впечатление. Я еще больше укрепился в этом мнении, когда в пятницу меня случайно занесло во Дворец профсоюзов на эстрадный концерт. Приятель провел меня в зрительный зал, желая облагодетельствовать, и сообщил многозначительно: «Знаешь, сколько билет стоит? Восемьсот рублей».
Я чуть с дуба не рухнул! На сольник Гвердцители можно сходить за семьсот. На моисеевский ансамбль в партер билеты стоили 500, на балкон – 300. А тут периферия губы раскатала. Удивительно, но публики набралось с ползала.
Я понимал, что эстетического наслаждения не получу, но не ожидал, что все грустно до такой степени. Скороговорка про чертенят не шла из ума. В зале темным-темно. Сцена оформлена в виде черного кабинета. Артисты практически все в черных костюмах. Да и костюмами одеяния многих с трудом можно назвать. Половина мужчин-исполнителей появляются на публике в рубашке и обычных брюках с карманами. Карманы торчат, их не должно быть на сценических штанах. Были и герои в джинсах – тоже рабочая одежда провинциального артиста.
Нечто похожее на достойное облачение попытался изобразить исполнитель, надевший белый парчовый пиджак. Но почему при нем были шаровары типа треников с лампасами, непонятно.
Одна девица с помощью черных танцоров перемещалась по сцене в черной юбке невероятных размеров – на полсцены. Светлым пятном было только лицо исполнительницы. Оно, как луна по небу, перемещалось на фоне задника, украшенного небольшим квадратом светового экрана.
Децибелов было столько, что камеры телевизионщиков прыгали на штативах. Музыка гремит, голосов не слышно, слов не разобрать.
Может, и правильно, потому что те слова, что были понятны, непонятно как в песню попали. А с качеством звука все прояснилось, когда одна из исполнительниц, передавая микрофон поздравителю сразу же после своей песни, не смогла его включить. Микрофон то есть. Она даже не знала, где на нем кнопка расположена. На помощь пришел ведущий, спасибо ему!
Но не спасибо за то, что не сообразил развернуть к залу передом, а к заднику задом ни одного из тех, кто после очередного номера выходил вручать награды.
Для этого действа были приглашены солидные люди, руководители, ведущие специалисты крупных предприятий и учреждений. Некоторые приехали из других городов. Однако были названы только их должности, никто не представил этих людей, гораздо более достойных, нежели те, ради кого они явились в зал и выдержали два часа сомнительного удовольствия.
Концерт, как здесь принято, не начался вовремя, ждали более получаса. Я честно высидел половину. Спросите меня: хоть одно имя, мелодию или сценический образ запомнил? Практически сплошная безголосица, за исключением двух-трех исполнителей – специально приглашенных гостей.
Ну и дела, ну и эстрада! Спрашиваю у приятеля: ради чего все это? «Ради бабок, – отвечает. – Как и все концерты. Что-то спонсоры подкинут, что-то зрители. Глядишь, детишкам на молочишко и наскребем. Нам же, как Баскову, за десять евромультов квартиру в центре Москвы никто не купит. Вот и культивируем местную эстраду. А что, есть альтернатива?».
Лично у меня альтернативы нет.