Это День Военно-Морского Флота России. Хочу поздравить, хоть немного и с опозданием, всех, кто носит или носил морскую форму.
Самому не довелось, в других войсках служил. А вот мой отец, Валентин Петрович Лубан, был морским офицером. Он окончил мореходное училище в Риге. С мамой, коренной нальчанкой, встретился на острове Сахалин, куда она в молодые годы поехала учительствовать. Молодые поженились, отец оставил море (хотя порой и жалел об этом) и приехал в наш славный город Нальчик, где в результате этой романтической истории уже родился я.
«И вот стою я снова у руля»
В Нальчике, как известно, моря нет, поэтому мой отец трудился на разных нальчикских заводах электриком. Поработал даже спасателем на озере в Нальчике – правда, недолго. Можно сказать, отчасти по специальности. Тогда в столице КБР ещё были озёра, а не одно приспущенное полузаиленное озеро. Папа часто вспоминал своё морское прошлое. И мне говорил: «Никогда не забывай, сынок, что твой отец – морской офицер, штурман дальнего плавания». Видимо, бывших морских офицеров не бывает. Ну, так я и не забыл. Отца моего, к сожалению, уже нет в живых, в 2004 году он умер и похоронен в Нальчике.
Вспоминая морскую службу, отец пел одну интересную песню, которую я ни от кого потом больше не слышал. Он говорил, что эту песню им, курсантам мореходного училища, после выпускного вечера под утро спел один рижский бард, сначала на латышском, а потом на русском:
И вот стою я снова у руля,
Вокруг меня холодная вода,
И вспомнил я тогда твои глаза,
Хорошая, любимая моя!
Никто тебя не любит так, как я,
Никто не приголубит так, как я,
Никто тебе не скажет так, как я,
Хорошая, любимая моя!
Отец воспитал во мне уважение к морякам и нашему морскому флоту. Ведь не зря говорил Пётр I: «Без флота России не быть!». Если, конечно, Россия хочет оставаться мировой державой. Сам царь Пётр Алексеевич, который, по меткому определению Пушкина, на «троне первый был работник», и стал основателем настоящего военно-морского флота России, выделившегося в отдельный род войск. Хотя древние русичи ещё в IХ веке на своих ладьях в поход на Византию ходили.
О доблестных страницах истории российского, а потом и советского флота я сначала узнавал от своего отца, а потом уж читал в различных интересных книгах. О том, например, что значат три полоски на морской зюйдвестке. Это память о трёх великих победах российского флота в больших морских сражениях: Гангутском, Чесменском и Синопском. Я был посвящён во все подробности этих морских битв. А полоски на морской тельняшке – они тоже не просто для украшения. Каждая полоска знаменовала собой менее крупные морские сражения российского флота.
Помню, как отец учил меня делать деревянные модели кораблей. Тем более что нам и на уроках труда давали такое задание. Вот только моя первая собственноручно изготовленная модель, спущенная на воду в нальчикском озере, тут же перевернулась. Отец пояснил, что у моего «корабля» неправильная осадка и нарушен центр тяжести: вот он и сделал «поворот оверкиль», как шутят моряки. Потом переделывали, заодно я учился работать со столярными инструментами. А ещё мой отец был художником-любителем, если можно так выразиться. Картины писал ещё со времён учёбы в мореходке. Очень хорошо получалось у него копировать известные картины маслом по холсту. Например, вышла замечательная копия картины Айвазовского «Девятый вал».
«Самурай» Руднев и полярник Колчак
Из рассказов отца я узнавал о таких отважных и замечательных людях, как адмирал Нахимов, адмирал Ушаков. О первооткрывателях Антарктиды Фаддее Беллинсгаузене и Михаиле Лазареве, об их мореплавании на шлюпах «Восток» и «Мирный». О первой российской морской кругосветной экспедиции на небольших кораблях «Надежда» и «Нева» под командованием Ивана Крузенштерна и Юрия Лисянского. Отец рассказывал о великом подвиге крейсера «Варяг» и канонерки «Кореец», которые во время русско-японской войны приняли неравный бой против японской эскадры из девяти японских крейсеров у бухты Чемульпо. Русские моряки в конце сражения сами затопили «Варяг», открыв кингстоны. Японцы потом подняли «Варяг» с морского дна, очистили, отремонтировали и устроили на нём училище для своих курсантов. И первая лекция начиналась со слов: «На этом корабле вы будете учиться, как нужно уметь защищать свою родину – так, как это делали русские моряки «Варяга». А капитана Руднева японцы посчитали за настоящего самурая. Писали в своих газетах, что «в капитана Руднева вселился самурайский дух, он принял бой, хотя это было равноценно самоубийству, и до последнего момента Руднев находился на мостике своего корабля».
Ещё в те времена, когда об этом не принято было говорить, я узнал от отца, что адмирал Колчак – это не только один из лидеров белого движения во время Гражданской войны, но ещё и отважный мореплаватель, полярный исследователь. А во время Первой мировой войны, столетнюю годовщину начала которой мы отметим в следующем году, по проекту адмирала Колчака было устроено минное заграждение, которое обезопасило Петербург (вернее, тогда уже Петроград) от нападения с моря со стороны Финского залива. Кстати, как-то раз, когда отец поинтересовался моими успехами в школе, я с увлечением стал пересказывать отцу учебник истории, кажется, для шестого класса. А рассказывал я про то, «какими сволочами были белые и какими хорошими героями – красные». Отец нахмурился и прервал меня: «Не надо, сынок, так скоро судить этих людей. Ты потом, может, поймёшь, что те офицеры не были предателями свой Родины и своего народа. Они просто считали, что Россия должна идти по другому пути, и воевали за свои идеи. И многие из них оставались до последнего часа верными присяге, которую принимали». Только папа посоветовал не спешить рассказывать про это учителям. А сам поведал мне про полярные исследования Колчака и про то, как генерал Деникин в эмиграции призвал во время Великой Отечественной войны всех русских офицеров не поддерживать Гитлера, а бороться против фашистов, «которые ведут войну против матушки-России».
Чёрные бушлаты наводили ужас на фашистов
Мой отец был советским морским офицером. И очень гордился тем, что в начале Великой Отечественной войны советский морской флот не был застигнут врасплох. Потому, говорил отец, что командующий ВМФ СССР адмирал Николай Кузнецов не побоялся принять на себя ответственность и отдал на свой страх и риск приказ о приведении флота в полную боевую готовность. Он сделал это накануне начала войны, несмотря на категорические приказы «Не поддаваться на провокации!», «Не сеять панику!». Если бы 22 июня действительно не началась война, адмирал Кузнецов мог сильно пострадать за такой приказ. Но он пошёл на это ради того, чтобы флот мог встретить вполне вероятную войну во всеоружии. Морские офицеры и матросы были отозваны из увольнений на выходные дни, корабли вышли в море из портов назначения. В результате ни один (!) советский военный корабль не был потоплен в первый день войны, не был уничтожен немецкой авиацией с воздуха. Советские моряки смогли удержать военно-морскую базу на острове Сааремаа, благодаря чему уже в августе 1941 года несколько советских бомбардировщиков дальней морской авиации нанесли удар по Берлину. Эта бомбардировка Берлина имела большое стратегическое, а может, даже скорее большое моральное значение. Она показала, что война рано или поздно придёт на территорию фашистской Германии.
Во время Великой Отечественной войны советские моряки покрыли себя славой и на суше, и на море. Немецкие оккупанты называли советских моряков «чёрная смерть» – за чёрные морские бушлаты и отчаянность в рукопашных боях. Даже участвуя в сухопутных сражениях, моряки сохраняли в вещмешках родные бескозырки. И надевали их в момент самых решительных атак. За годы войны советские моряки высадили 113 десантов в тылу врага. В то же время немецкое командование не сумело высадить ни одного морского десанта в тылу наших войск. Прямолинейный и принципиальный адмирал Кузнецов после войны дважды попадал в опалу – и при Сталине, и при Хрущёве.
В советское время были популярны такие высказывания, как «Хочешь мира – готовься к войне», «Мы мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути». Действительно, наличие мощных Вооружённых Сил, хотя на это уходило немало средств, несколько десятилетий гарантировало нашей стране мир и спокойствие, надёжную охрану границ. И всё это на фоне многих лет так называемой «холодной войны», которая не раз могла перейти в «горячую», если бы не сильные сдерживающие факторы. И Военно-Морской Флот СССР сыграл тогда большую роль. Советский Союз долго не имел своих военных баз вблизи территории США. И тут у главного вероятного противника (как называли его на занятиях офицеры нашей военной кафедры) до поры до времени было некоторое преимущество. Но в Пентагоне знали, что советские подводные лодки находятся на боевом дежурстве и способны достигать берегов США. А на борту этих подводных лодок – ракеты с ядерными боеголовками. Ходили когда-то такие анекдоты из серии «чёрного юмора». Всплывает советская подводная лодка. Капитан строит личный состав на палубе. «Кто кинул мокрую тряпку на пульт запуска ракет?» – кричит разгневанный капитан. «Виноват, я кинул», – говорит, потупившись, один матрос. «Виноват он, видите ли, – ворчит капитан, – а Бельгии-то теперь нету!».
Советский флот воплотил немыслимое в реальность
Наличие у Советского Союза сильного морского флота проявилось во время так называемого Карибского кризиса. В июле 1962 года свыше шестидесяти судов под советскими флагами совершили походы на Кубу, транспортировали вооружение, строительные материалы и военнослужащих. Джон Мак-Кон, тогдашний директор ЦРУ, на встрече с Джоном и Робертом Кеннеди, Дином Раском и Робертом Мак-Намарой сообщил, что на кораблях могут находиться ракеты, но политическая верхушка США сочла, что такое просто немыслимо. Тем не менее уже в сентябре 1962 года на Кубу были доставлены первые ракеты. 14 октября американским высотным самолётом-разведчиком У-2 были сделаны снимки почти готовой стартовой позиции возле Сан-Кристобаля. 19 октября У-2, полёты которых теперь осуществлялись непрерывно, обнаружил четыре уже действующие стартовые позиции ракет среднего радиуса действия. Информация была засекречена, об ужасном открытии было сообщено только четырнадцати должностным лицам, занимавшим высшие посты в государстве. Даже ближайшего союзника Великобританию не информировали до вечера 21 октября.
22 октября президент Кеннеди выступил с обращением к нации и объявил об установке на Кубе советских ракет и о том, что атака с Кубы будет расценена как нападение СССР на США. Также он объявил о карантине Кубы. Словом «карантин» заменили термин «блокада», таким способом американцы хотели избежать возможных нарушений международного законодательства, связанных с блокадой. Сразу же начали разрабатываться различные сценарии возможных действий. Одним из сценариев предусматривалось вторжение на Кубу, и во Флориду даже начали перебрасываться войска. Однако от этого варианта почти сразу же отказались, так как на Кубе уже находилось свыше 40 тысяч советских военнослужащих, и вторжение, с учётом тактического ядерного оружия, виделось совсем уж в апокалиптических красках.
Побывал в то время на Кубе и мой отец. Как он потом рассказывал, кубинцы в основном очень дружески относились к советским морякам и солдатам. Но всё же без неприятностей не обошлось. Боцман с отцовского корабля там погиб. Вечером пошёл в самоволку на танцплощадку, а там один местный «Хозе» приревновал его к своей «Кармен». При выяснении отношений блеснуло лезвие ножа. Только погибла не «Кармен», как в рассказе Мериме и опере Бизе, а советский моряк. Но инцидент постарались замять и огласке не предавать.
В Карибском кризисе мир стоял на пороге ядерной войны. Но как бы сейчас ни оценивали те события и действия политиков двух мировых супердержав, факт остаётся фактом – США отказались от планов интервенции на Кубу, а также убрали свою базу с ядерными ракетами из Турции. СССР в ответ убрал свои ракеты с Кубы. Хотя Эрнесто Че Гевара и был крайне этим недоволен. Фактически Советский Союз тогда одержал важную локальную победу в «холодной войне».
И сейчас Военно-Морской Флот России стоит на страже интересов страны. И когда мы спокойно спим ночью в уютных кроватях, кто-то в далёком море несёт боевое дежурство. Как говорится, «семь футов им под килем и попутного ветра». Для современных мощных кораблей старое морское пожелание, может, и несколько устарело. Но моряки консерваторы и такие выражения любят. Они ведь до сих пор говорят не кОмпас, а компАс. А мой отец, Валентин Петрович Лубан, любил произносить в День ВМФ такой тост: «За тех, кто ходит в море на маленьких, маленьких судах!». Он утверждал, что только те моряки, которые ходили в море, скажем, на небольшом рыболовецком траулере или каботажном судне, знают, что такое настоящий шторм. Как знали это Колумб с Магелланом.
